О политических репрессиях служителей и общественников православных церквей Кустанайской области в 1937-1938 гг. По материалам Костанайского госархива, СМИ и книги Каратаева «До XXI века. На примере костанайских – история казахстанских органов безопасности. Литературно-документальный экскурс».

1937 год. Огромная советская страна всё активнее начинает жить с мечтой о земном рае – коммунизме. Как высшая стадия социализма, он, согласно марксистско-ленинской теории, должен быть построен без религиозных верований, духовенства и прихожан, без монастырей, семинарий и приходских школ, вплоть до отделения церкви от государства. В ходе развёрнутой антирелигиозной компании сносятся храмы, в металлолом сдаются колокола и церковная утварь. Арестовываются все, кто как-то пытается воспрепятствовать тому, продолжает на своих плечах нести ношу праведности, служить Христу. Священников, монахов, мирян-христиан было еще достаточно много и надо было «сломать» их, то есть – надломить душевно, оставить без средств существования, отправить в лагеря, или… убить, чтобы в кратчайшие сроки достигнуть завершения строительства социализма на территории бывшей царской империи, имевшей широкую конфессиональность.

В этих целях власть, уже два десятилетия борющаяся с верующими, в конце концов, выпестовала «нового» советского человека – отрицающего Бога и жизнь вечную. При этом в его голове первостепенными стали лозунги о победе коммунизма во всем мире. А также «Человек – царь природы», «Религия  – опиум для народа», «Вперед к победе коммунизма», «Народ и партия едины», «Мы старый мир разрушим …» и др. Но разом внедрить в головы «усовершенствованные» советские постулаты не получалось и тогда наступили времена, названные историками как «Годы больших репрессий 1937-1938 гг».

В Костанайском госархиве хранится документ – справка УНКВД по Кустанайской области 1937 года «О контрреволюционной деятельности членов антисоветской организации церковников в г. Кустанае». Ею в тот год практически оформлен запрос для санкционирования на арест двадцати священников, монахинь и мирян, которые якобы состоят в «антисоветской организации церковников». Санкция, как видно, на их аресты была получена. В конце августа они и начались. Первыми схвачены и водворены в застенок руководители кустанайского «антисоветского религиозного подполья» – служители пока ещё действующей кладбищенской церкви (снесена, располагалась у парка по ул. Победы) протоиреи о.Петр Касенков, ранее 20 лет возглавлявший кустанайский женский монастырь, и о.Василий Иорданский. На них заведено отдельное следственное дело, по которому священники в ходе допросов признались в антисоветских действиях, раскрыли «филиалы» своей организации в области, за что вскоре по решению тройки УНКВД по Кустанайской области были расстреляны. Далее арестованы иеромонах о.Рафаил Балабуркин, бывшие монахини уже закрытого Кустанайского  женского Иверского монастыря… Тут же гонения, видимо по команде, а никак не по оперативно выявленного «усиления религиозной пропаганды и антисоветской работы клерикалов» стали организовываться буквально в каждом районе.

Так, в ноябре чекистами заводится дело на группу также «антисоветских церковников» п. Воробьёвки Кустанайского района в количестве 9 человек, ведущих «под прикрытием религии разложенческую против советской власти работу». В материалах указано без каких-либо подтверждающих документов, что организация находилась под руководством о.Петра Касенкова и «проводила антисоветскую агитацию пораженческого характера, склонением колхозников к выходу из колхозов, занималась угрозами расправой в случае возврата старого и падения советской власти, а также дискредитацией кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР». В части вещественных доказательств подшит документ о том, что в поселке числится не привязанных к кому-либо растрат на 22,5 тыс. рублей. По протоколу тройки № 20 от 4 декабря семеро односельчан-христиан приговорили к… расстрелу, который через пять дней привели в исполнение без обжалования и других правовых норм. Двоих заключили в исправительно-трудовой лагерь на 10 лет. Причем, как выяснилось позже, один из отправленных в лагерь М. Марунич вообще никогда не был верующим, состоял в членах сельсовета и видимо был подведен к «суду» для увеличения числа «организации», но пробыл в заключении 6 лет.

Таким образом, за 4 месяца в кустанайском регионе репрессиям из числа «церковников» было подвергнуто  80 человек. В ходе реабилитационных мероприятий в 80-90 годы прошлого столетия установлено, что достаточных причин для их ареста не было. Можно считать, как вера в Бога и была тем основанием беззаконий, приведших к моральным, телесным горестям христиан, отправке в трудовые лагеря и безымянным смертям.

Причиной столь тяжких последствий стали элементарные беззакония. Это они привели к подлинно абсурдным обвинениям, самоуправству в силовых органах, призванных блюсти порядок и законы. И это во имя того, чтобы человек, подследственный, признался в «содеянном», указал на соучастников. Этого было достаточно для установления вины и получения доказательств к составлению обвинений в совершении особо тяжких групповых государственных преступлений. Для этого применялся так называемый «следственный конвейер». Следователи постоянно сменяли друг друга и сутками проводили допросы с лишением подследственных сна и пищи до их полного морального и физического упадка. Таким истощением невиновных в Кустанае занималось 10 следственных бригад во главе с оперработниками-чекистами. В их составе были милиционеры, фельдъегеря, пожарные и др. После 5-6 суток без сна, воды и пищи допрашиваемый обычно терял рассудок. Его даже в туалет не водили – пища же не принималась. Кто все же не сознавался, то на него фабриковался документ  по показаниям от других, и этим вина считалась доказанной. Позднее осужденные показали,  что и они инициативно стали вносить в протоколы фамилии видных областных руководителей, честных, считая, что абсурдность следствия выявится, и тем они тоже будут спасены. Еще они думали, их введут в суд  и он так же восстановит истину…

Самоуправство чекистов стало принимать вскоре и следующие формы подлинных истязаний: это верчение кулаком по голове, да в пьяных состояниях бригадников. Скрытно пошли побои. Карцер – это известное по тюремному делу средство. Еще связывание буйных и вынос их на несколько часов в холодные подвалы. Также практиковалось использование средства «Лимузин». Это когда под одну ножку табурета подкладывался кубик и сидящих в истоме не надо было будить, они валились, бились об пол и просыпались сами. Или «Галстук», накидывание веревки на шею и доведение до беспамятства. Естественно при таких издевательствах не обошлось без помешательств, самоубийств.

Следственные дела, где были хоть мало-мальские показания, пусть даже не проверенные, направлялись в спецкомиссию Кустанайского облсуда. При их разборе суд не изучал материалы следствия, почти не принимал во внимание заявления обвиняемых, отказывал им в ходатайстве о вызове свидетелей, приобщении документов. Судили в здании УНКВД, согласовывая в отдельных случаях сроки наказания с начальником областного УНКВД М. Тюриным. Дела, в которых вовсе не было никаких доказательств, как правило, рассматривались на заседаниях «тройки» (начальник УНКВД, секретарь областного комитета партии и прокурор). Суть дела докладывали работники, которые вели следствия. На слушание отводилось всего несколько минут, за которые полностью рассказать о деяниях в целях выбора «справедливого» наказания было невозможно. Были случаи вынесения решений в списочном порядке, осуждения случайно арестованных лиц.

Учреждение «троек» в бывшем советском государстве подробно освещено в информационном поле. Но вот показателен момент «работы» этого внесудебного органа в Кустанае. По результатам репрессий в области в 1939 году был арестован и осужден бывший начальник 3 отделения УНКВД Л. Халтурин. В своих показаниях он отметил, как вышестоящие органы дали лимит их «тройке»: столько-то судить по первой категории (расстрел), а столько-то  по второй, т. е. к разным срокам заключения. «Точные цифры лимита не помню, но они были большие, исчислялись сотнями». Иногда исполнение лимита колебалось, то получалось больше по первой категории, то недосчитывалось по второй.  Поэтому  были случаи, когда в решении «тройки» на второй день вносились изменения, т. е. переставляли осужденного по второй категории в первую, или наоборот. В результате такого пересмотра 94 человека, определенные по второй категории, были отнесены по первой категории и расстреляны….». В ходе изучения последствий репрессий в 37-38 годы, по горячим следам было установлено, что на учете осужденных в Кустанайской области состоит 542 чел., из них 116 партсовактива, комсомольцев 36, из них расстреляно больше 200.

Для расстрелов незаконно репрессированных, приговоренных к смертной казни, в Кустанае было организовано две расстрельные бригады, возглавляемые начальником ХОЗО УНКВД Герасимовым и зам. начальника УНКВД  И. Калатуровым. Расстрельные мероприятия назывались операциями, тщательно и скрытно готовились. Применялись ухищрения. Так, например, сам Калатуров надевал халат врача, приговоренных заводили  в помещение по одному, просили открыть рот для осмотра зубов, тут же вставлялся кляп, затем связывание и заворачивание в кошмы и погрузка вповалку в ЗИС. Сверху садились служащие и когда подвозили к заранее заготовленной яме, то часть осужденных была уже мертва. Получается,  высшая мера наказания через расстрел была на самом деле заменена удушением. Хоронили расстрелянных в братских безымянных могилах. Сначала на Наримановском кладбище (в северной его части), а затем, после «вала осужденных» и боязни расшифровки «операций», в местах подальше от города. Все они сегодня обнародованы.

Ну а куда, можно сказать, смотрела в то время социалистическая законность? Нет, она не была забыта. Всплыла наглядно для всего советского народа по указанию И. Сталина лишь в 1939-м. Это когда за проведение незаконных репрессий к различным срокам наказания были привлечены 1342 сотрудника органов безопасности НКВД. В этом списке 7 работников-костанайцев. По суду расстреляны М. Тюрин и начальник Карабалыкского РО И. Жирнов. По десять лет лагерей получили указанный выше И. Калатуров, начальники подразделений УКВД Л. Халтурин и Ф. Белозеров. Пострадали и  «расстрельщики». Бригадир Калатуров признался, что «операции» дорого стоили его здоровью и всем исполнителям. «Все стали психами, а Герасимов и Мохачев – инвалидами».

Осужденные и расстрелянные политзаключенные в годы больших репрессий и в последующие десятилетия, в 80-х годах двадцатого века  были полностью реабилитированы. В частности в отношении лиц, проходящих по делу о церковниках, прокуратурой Кустанайской области 28 сентября 1989 года было вынесено заключение о незаконности решения «Тройки» УНКВД и они подпали под действие ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х годов и начала 50-х годов».

Никто не забыт из пострадавших из-за незаконных репрессий на костанайской земле. В память о них по крупицам собирали сведения и создали обширную библиографию писатели С. Шакибаев, П. Черныш, К. Каратаев, Г. Маулетов, ученые Д. Легких и мн. др. В области функционирует филиал гражданского движения «За правовой Казахстан, возглавляемый бывшим руководителем Управления КНБ по Кустанайской обл. генерал-майором в отставке Дауеновым М.Ю. Филиалом в 2003 году в парке Победы областного центра установлен памятник «Жертвам политических репрессий ХХ века». Аналогичные мемориалы построены в ряде районов области. 25 апреля 2017 на Радоницу в местах кустанайских захоронений репрессированных и расстрелянных священников, монахов и мирян, были совершенны Литии. Установлен Крест у места захоронения возле села Новоселовка Костанайского района. Уже традиционным стал Крестный Ход в память пострадавших. Маршрут Крестного хода, протяженностью 17 километров,  пролегает от Храма Казанской иконы Божией Матери в п.Затобольск до места расстрелов и массовых захоронений возле п.Новоселовка. В 2018 году  Крестный Ход возглавил епископ Костанайский и Рудненский Анатолий. На страницах сайта Костанайской епархии посвящено ряд видеоматериалов по рассматриваемому вопросу.

Нельзя не упомянуть о том, что православная церковь активно занимается вопросами казненных в годы репрессий. Накопленные сведения вскоре помогут дать объективную и правдивую оценку – насколько каждый конкретный человек, претерпевший ужасные пытки и страдания и принявший страшную смерть соответствует образу мученика и исповедника. Мерилом этому могут быть слова Патриарха  Московского и всея Руси Кирилла: «…Когда в редких случаях нашим исследователям удается прикоснуться к тем самым расстрельным делам, к тем самым протоколам допросов, нужно иметь еще нечто, что может быть противопоставлено хитрости мучителей. Ведь были случаи, когда люди не сдавались, когда они ни на кого не клеветали, когда они открыто исповедовали веру в Господа; но нередко протоколы допросов составлялись помимо их воли, и перо для подписи давалось, когда они уже были лишены способности оценить текст и находились на грани смерти. Поэтому не всякое самооболгание и не всякое лжесвидетельство на деле является таковым…. Необходимо тщательное изучение всех обстоятельств, для того чтобы вынести окончательное решение и убедиться в том, что перед нами действительно мученик и исповедник Церкви Русской. И вот таких – больше тысячи человек. Что это означает сегодня для нас? Люди, которые в страшных застенках, сокрытые от глаз общественности, вне всякой связи со средствами массовой информации, в полном одиночестве лицом к лицу предстояли мучителям, действительно являют дивный пример стойкости и святости, и Церковь прославляет их имена…».

Автор статьи — Каратаев А.В., подполковник КНБ в отставке, краевед, публицист, автор книги «До 21 века …»

Изображение — из интернета.

(42)